Сексуальный пульс Украины!!!
Первый и единственный отечественный форум филателистов и нумизматов.
Только здесь, вдали от посторонних глаз, славные потомки запорожских казаков обмениваются монетами, марками и значками, обсуждают геральдику и прочие предметы коллекционирования.
Только культурный человек, услышав про классику, понимает что анала не будет!
Вы не зашли.
Спизженно от сюда: http://all.kharkov.ua/articles/articles … .php?ar=29
22.12.2004 Харьков <публичный> Александр Ключко
Думаю, многие догадались, о чем пойдет речь. Ну, конечно же, о заведениях, именовавшихся <публичными домами> - легальными местами работы девушек <легкого поведения>. И если за 13 постсоветских лет (как известно, в Советском Союзе не то, что проституции - даже секса не было) наши власти до сих пор не определились, что же такое проституция - криминал или нарушение нравственности, то в дореволюционном Харькове с эти проблем не существовало.
Проститутки были не просто <жертвами общественного темперамента>: они составляли особый слой общества - так называемых <разрядных женщин>. В Харьков стекалось большое количество солдатских вдов и так называемых <покрытых девок>, от которых отказались родные. Местом их обитания становились слободы - Захарьковская, Немышлянская, Ивановская.
Для многих занятие проституцией было не только средством борьбы за выживание, но и способом удачно выйти замуж.
Постепенно жриц любви становилось все больше, и в 1815 году волна проституции захватила центральные улицы не только Харькова, но и многих городов.
Тогда власти начали борьбу за нравственность. Женщин легкого поведения изгоняли с центральных улиц, а повторно попавшихся - штрафовали. Особо нахальных отправляли в тюремный замок, где с 1819 года была устроена женская камера. Но репрессии помогли мало. Тогда правительство предприняло отчаянный шаг - <это> решили легализовать.
В 1841 году Министерством внутренних дел были составлены правила содержания борделей. Таким образом, проституция была узаконена, и в Харькове появились первые публичные дома. Располагались они в районе улицы Нетеченской и Михайловской (современной Красношкольной набережной) - с середины XIX века и до 1880 года именно здесь находился район <красных фонарей>. На его территории работало около 150 домов <удовольствия>. Только на Нетеченской находилось 20 публичных домов, в которых обитали 92 проститутки. Кроме этого здесь же обитало еще 36 путан. Тогда на этот вид заработка смотрели так: хочешь заниматься <первой древнейшей профессией> - на здоровье, но будь любезна встать на учет в полиции, сдать паспорт, а вместо него получить знаменитый <желтый билет> - свидетельство того, что ты больше не принадлежишь к числу <порядочных> и обязана регулярно проходить медицинские осмотры. Только обзаведясь <желтым билетом>, женщина имела право зарабатывать своим телом. Билет выдавали вместо паспорта сроком на год. Он представлял собой таблицу из четырех страниц для записи результатов еженедельного медицинского и полицейского осмотров. Билеты обязаны были иметь не только обитательницы публичных домов, но и так называемые <раструски>, занимавшиеся индивидуальным промыслом и зарабатывавшие не более 60 рублей в месяц (цена 1 десятины земли до реформы 1861 года).
Потерять паспорт было легко: попалась хотя бы раз с клиентом при полицейской облаве или просто по доносу - и все, путь обратно в общество отрезан.
Сохранились сведения об одной из первых Харьковских <жриц любви>. Известно, что она жила на Заячьем острове на реке Нечить и обслуживала клиентов у себя на дому. Стоимость <обслуживания> колебалась от 10 до 15 копеек. В то время это были деньги: столько стоила курица.
Кстати, фонари, обозначавшие <дома развлечений>, необязательно были красными. Согласно правилам, они должны были иметь любой цвет, кроме обычного - белого, чтобы посетители не путали и не ломились в дома к добропорядочным гражданам, живущим рядом.
Проститутки делились на две категории - на <девочек уличных> и <девочек публичных>. В <уличные> шли так называемые <матрешки> (приезжие из деревень) или, напротив, битые жизнью <шалавы>, часто уже больные, <отпахавшие> свое в публичных домах, скатившиеся на самое дно. В то время в глазах добропорядочных граждан, все, что находилось за пределами общепризнанной морали, называлось <дном>.
Более везучими считались те, кому удавалось попасть в легальные публичные дома, делившиеся по категориям - от фешенебельных, дорогих и <порядочных>, по антуражу отвечавших уровню наших пяти- и четырехзвездочных отелей, до дешевых и просто смрадных притонов, посещаемых в основном представителями харьковского криминального мира.
И если в дорогих заведениях <клиентов> обслуживали сытые, со вкусом одетые и изощренные в удовольствиях жрицы любви, то о притонах этого сказать было нельзя. Пребывание в них всегда было связано с риском. Приходили сюда в основном мастеровые, а позже - рабочие. Здесь и обстановка, и <девушки> были уже изрядно изношены - чему и соответствовала цена: рубль за удовольствие. <Рентабельность> заведения поддерживалась за счет количества клиентов: у многих девиц оно выражалось двухзначной цифрой за одну ночь. Содержатели таких домов - в основном мещанки, часто сами сделавшие успешную карьеру на ниве секс-бизнеса. Их прибыль составляла до 11 тысяч рублей серебром в год.
Самый дорогой бордель Харькова в то время содержала киевская мещанка Ольга Надежина. Там жили 17 отлично вышколенных девиц из разных сословий, в том числе и дворянок - что называется, на любой вкус. Она держала своего врача, <работниц> зарплатой не обижала, а ее доход составлял фантастическую сумму - 45 тысяч серебром. Для сравнения: доход от сахарного завода с 3 тысячами сезонных рабочих составлял 26 тысяч.
<Рекрутировались> обитательницы публичных домов в основном из низших сословий (крестьянки, мещанки).
Как же женщины попадали в публичные дома? Да самым банальным образом: барин обольщал горничную, мастер на фабрике совращал работницу, затем про <это> узнавали - и жертва оказывалась на улице. А тут ее уже ждали заботливые <хозяюшки>, которым требовались именно такие <служанки>. Намыкавшись по углам, девушки соглашались на все ради безопасности и крыши над головой.
Крайне редко в публичных домах встречались представители дворянства и интеллигенции. Примером может служить история проститутки из графского рода Хребтовичей (Западная Белоруссия). Избитая мужем молодая женщина бежала из имения в город, где некто воспользовался ее неопытностью: обобрал до нитки и поместил в лечебницу, впоследствии оказавшуюся публичным домом. За <образованных> услужливые <мамочки> требовали с клиента до сотни-другой целковых. Понятно: <деликатес> стоил дороже.
Завлечь <дорогой товар>, то есть <образованных> считалось среди хозяек заведений <делом чести>. Чего только они не предпринимали, чтобы удовлетворить запросы гурманов с тугими кошельками: доходило даже до прямых подлогов и похищений девушек. Вот как описала свои злоключения одна из обманутых девушек - Виктория Францкевич:
<Живя с малолетства в Вильно, я раз в мае месяце шла в театр и встретила неизвестную мне женщину. Она начала изъясняться на польском диалекте, что она помещица с большим достатком, и предложила мне отправиться с ней в качестве гувернантки для ее детей.
Быв в этот день огорченной мачехой моей, с которой я жила, возымела желание побывать в других городах, и дала честное слово уехать с ней. Приехав, мы остановились в каком-то доме, где пробыв сутки, я попросила ее дозволить увидеть детей ее, но она сказала, что мы еще в доме - на перепутье - для отдыха у сестры.
Эта хитрая женщина стала приглашать в свою комнату прилично одетых людей, называя их посетителями, заставляя меня рядиться, рекомендовала за вновь прибывшую из Польши гостью и просила меня обходиться с ними как можно более вежливо. Догадавшись, в чем заключались ее убеждения, я старалась всячески каждому из приходивших нагрубить, дабы отстранить их. Я впала в отчаяние и заперлась в спальне, где слышала разговоры этой мерзкой женщины с несколькими девицами, касающиеся их развратной жизни. Это было 12 июля в 3 часа ночи, а 14 числа, утром, она куда-то уехала, оставив меня незапертой. Тогда я нашла случай к побегу:>
Процветали в Харькове и тайные дома свиданий. Ведь не всем дамам полусвета хотелось получить желтый билет и остаться без паспорта.
Одно из таких заведений находилось на Примеровской улице в доме № 24, принадлежавшем дворянке Ольховской. Рано овдовев и не имея средств к существованию, Ольховская вместе с подругой занялась сводничеством - присылала к приезжим проституток под видом благородных женщин среднего и высшего круга. Разразился скандал, сводниц наказали, но урок не пошел впрок: через 10 лет эти же дамы организовали у себя в доме тайный бордель. Таких случаев по Харькову были десятки. К содержателям публичных домов полиция относилась в высшей степени снисходительно, только бы не было громких скандалов. Взятки от сутенеров считались <деньгами чистыми>, то есть законным приварком к жалованию. Часто владельцев заведений использовали и как официальных информаторов.
Одной из причин установления контроля за <ночным бизнесом> стала необходимость снизить расходы казны на лечение венерических болезней. Так, в середине позапрошлого века от <болезней любви> ежегодно лечилось до сотни солдат харьковского гарнизона. Проведенное расследование показало, что все они заразились не в публичных домах (туда нижних чинов не пускали), а у <раструсок>. Причем часто не помнили, у кого именно. Начиная с 1905 года, из городского бюджета ежегодно выделялось 850 рублей на лечение венерических больных и 600 - для содержания агентов по надзору за проституцией. В начале 20 века с помощью агентурной сети были составлены списки проституток Харькова. По данным этой переписи, обслуживанием <клиентов>: в борделях занималось около 250 женщин, на улицах - не более 300. Такая обстановка сохранялась до 1915 года: в этом году все публичные дома были закрыты, и большинство их помещений переданы воинским частям. Но, по словам специалистов, проституция ликвидирована не была и продолжает существовать до настоящего времени.